Красное/Белое. 4 новеллы - Роман Владимирович Парамонов

только довезу. Я тебя разбудил, ты вроде как встал.

– Я не встал, а сказал только, что встаю! Надо было ещё раз меня разбудить, Саныч!

– Да откуда ж мне знать-то…

– Тормози поезд, Саныч!

– Не могу!

– Можешь!

– Не могу!

– Тогда я сам!

Николаеву неоднократно приходилось беспросветно спать в каком-либо вагоне, поэтому он прекрасно знал и где расположен стоп-кран и как его срывать, и где находится боковая тамбурная дверь и каким образом она открывается. Мужчина отпустил наконец-то проводника, который неловко упал после инцидента, и направился в холодный тамбур, где без зазрения какой-либо совести осуществил экстренное торможение. Затем ловко открыл боковую тамбурную дверь, выпрыгнул из вагона (благо поезд не набрал ещё полной скорости) и умчался в неизвестном направлении. Ключи, которые он успел предварительно вытащить из кармана Павлова, великодушно оставил в вагоне.

Вагон ощутимо колыхнуло, пассажиры поезда изрядно испугались. Суета началась отменная: прибежали начальник поезда, сотрудники полиции для тщательного разбора инцидента. Поезд был задержан на целых полчаса.

Проводнику был вынесен выговор с занесением в личное дело, начальник поезда лишился премии, на Николаева Дмитрия Николаевича было возложено заочное административное правонарушение.

Мутасов, имея под глазом небольшой, но яркий фонарь наконец-то узнал, как зовут рыжую девушку – Анечка, именно в её пышных формах он приходил в чувство после драки. Автоматизация курской компании «Ромашка» не пострадала – высокооплачиваемый специалист успел-таки на встречу…

Бутылка – вторая часть

Свежевыпавший снег игриво блестел и переливался на ярком зимнем солнце. В белокурых сугробах, образовавшиеся после выпадения полуторамесячной нормы осадков, можно было легко спрятаться даже стоя – а ежели сесть на корточки, да и в темное время, то вообще можно стать невидимым. По всей видимости, прознав о такой возможности два явно нетрезвых мужчины на полусогнутых ногах, специально засели за снежную кучу и практически незаметно для окружающих вели, так сказать, светскую беседу.

Один мужчина был куда старее первого, да и алкогольной одутловатости в нем поболе, второй же выглядел свежее (возможно это влияние спорта), но тем не менее опытный глаз сразу скажет, что он тоже большой любитель закинуть за воротник.

В бледных голубых глазах на израненном и помятом лице Коли (тот, который моложе), определенно читалась незалеченная душевная рана:

– Ты нас кинул… – Коля несильным ударом кулака приложился к правой щеке Вячеслава (тот, который старше).

– Да, да… – Слава не сопротивлялся совсем, мужественно принимая удар.

– Ты нас кинул. – Коля продолжил наносить удар по намеченному месту.

– Угу… – Вячеслав, несмотря на неважное физическое состояние, был стойким.

– Ты нас кинул! – Коля снова отправил кулак туда же – сила удара увеличивалась.

– Ай! – Вячеслав начал все-таки ощущать боль.

– Ты кинул нас!!! – Коля не сдержался, его захватили эмоции, удары по лицу стали чаще и сильнее, казалось ещё чуть-чуть и молодой человек буквально взорвется от обжигающей обиды.

– Да, хорош, хорош… – взмолился всё-таки Вячеслав, после того, как завалился на чистый снег. Надо признаться, что держался на ногах мужчина довольно долго, так сказать до последнего, хотя и далось ему это с большущим трудом.

Коля перестал бить – схватил за дряблую руку собеседника и помог вернуться в исходное положение.

– Прости меня, сынок… – Из мутных глаз Вячеслава полились слезы, он вытащил из кармана перепачканного пуховика бутылку водки и сделал судорожный глоток.

Коля вместо водки покусывал ногти, по-прежнему прибывая в возбужденном состоянии:

– Сука, на коего лешего ты приперся вообще? 25 лет тебя не было. Кинул нас с матерью! Что тебе надо?

– Сынок, понимаешь… – Вячеслав пытался невразумительно оправдываться.

– Что мне понимать? Та баба, к которой ты ушел видать тебя тоже вышвырнула? Правильно сделала!

– Прости.

Коля нервно закурил, выхватил бутылку у отца и, последовав его дурному примеру, сделал жадный глоток, несколько капель высокоградусного напитка скатились по небритым щекам молодого человека:

– Всё это время ты где-то шлялся. В самый трудный момент мне нужен был отец, понимаешь? Ты нужен был мне! Денег нам катастрофически не хватало даже на самое необходимое. А что сделал ты? Послал нас. Только однажды расщедрился– прислал целую тысячу рублей, а так всё по сто рублей только и то раз в полгода. Всё сжирала вторая жена и новый ребенок? Как его хотя бы зовут? С ним до сих пор не знаком, хотя я всегда очень хотел иметь брата… Очень… Да, что тебе, сука, объяснять-то?

– Зовут его Мишей… – на остальные вопросы Вячеслав ответить не смог.

Снег громко и безропотно хрустел под тяжелыми ботинками Васильева Афанасия, авторитетно шагающего по району.

– Коленька! – Вячеслав неожиданно заговорил шепотом, увидев освещенную у редкого фонаря, крупную фигуру капитана полиции-участкового, – это «мусор»! Он какой-то неправильный! Гоняет нас по-страшному! Машку недавно «прикрыл»: выписал ей штраф и отобрал самогонный аппарат, Федьку тоже «закрыл» …

– Ты че, испугался какого-то «мусора»?

– Тише ты, он нас сейчас увидит и загребет за то, что пьем здесь.

– Да, измельчал… Да пошли его и всего делов! Мало ли что мы тут делаем? Кого ты боишься? «Мусора»?! – Коля пренебрежительно отозвался о блюстителе правопорядка.

Кстати, обычай называть полицейских «мусорами» родился еще до Великой Октябрьской революции. В былые времена существовало полицейское ведомство – Уголовный Сыск, которое занималось дознанием, розыском преступников и пропавших без вести, в столице ведомство носило название – Московский уголовный сыск. Аббревиатура данного названия выглядела как «МУС». Вот от этого сокращения и было образовано слово «мусор». Почтительным это слово, согласитесь, назвать никак нельзя. Впрочем, родилось оно в криминальной среде, а от этих людей уважения к слугам закона, сами понимаете, ожидать не приходиться. Надо признать, что и в наше время кто-то из достойных людей нет-нет, да и назовет иного полицейского – «мусором». В целом, если говорить общими фразами, невзлюбили наши граждане доблестных блюстителей закона и порядка. Но мне кажется, они от этого не сильно страдают, по крайней мере, Васильев Афанасий Викторович так точно – капитан старался быть честным, терпеливым и следовать букве закона (правда, не всегда получалось).

– Я ему сейчас все выскажу!

– Не надо, Коленька…

Блюститель закона увидел копошащихся мужчин за сугробом и ускорил шаг в их сторону.

– Добрый вечер, граждане! Капитан полиции – Васильев Афанасий Викторович, ваши документы! – участковый представился по форме, преподнеся правую руку к козырьку головного убора.

– А что не так, начальник?! – дерзко спросил Николай.

– Распитие алкогольных напитков на улице запрещено! – дал пояснение Афанасий. – Ваши документы!

– Хорошо, хорошо. Мы больше не будем… – засуетился Вячеслав, вставая в полный рост.

– Я тебя знаю – Вячеслав Пробиркин! Мы же договаривались, что больше ты не пьешь! Штрафануть? Или опять за решетку захотел?

– Опять за решетку? – Коле никогда в голову не пришла мысль, что его отец мог сидеть в тюрьме, новость прошла обухом по хмельной голове и подействовала отрезвляюще.

– Я не вижу документы, гражданин! – повторил участковый.

– Да пошел ты! Документы ему! – процедил сквозь зубы